Добро пожаловать!
{5} Кроме его
остроумной беседы, любил я слушать его великолепную игру на фортепьяно...
сядет он, бывало, к нему и начнет фантазировать... сколько было тут вкуса,
силы, дивной мелодии! Он был отличный пианист и большой знаток музыки:
Моцарт, Бетховен, Гайдн и Вебер были его любимые композиторы. Однажды я
сказал ему: "Ах, Александр Сергеевич, сколько бог дал вам талантов: вы поэт,
музыкант, были лихой кавалерист, и, наконец, отличный лингвист!" (он, кроме
пяти европейских языков, основательно знал персидский и арабский языки). Он
улыбнулся, взглянул на меня умными своими глазами из-под очков и отвечал
мне: "Поверь мне, Петруша, у кого много талантов, у того нет ни одного
настоящего". Он был скромен и снисходителен в кругу друзей, но сильно
вспыльчив, заносчив и раздражителен, когда встречал людей не по душе... Тут
он готов был придраться к ним из пустяков, и горе тому, кто попадался к нему
на зубок... тогда соперник бывал разбит в пух и прах, потому что сарказмы
его были неотразимы! Вот один из таких эпизодов: когда Грибоедов привез в
Петербург свою комедию, Николай Иванович Хмельницкий просил его прочесть ее
у него на дому; Грибоедов согласился. По этому случаю Хмельницкий сделал
обед, на который, кроме Грибоедова, пригласил нескольких литераторов и
артистов, в числе последних были: Сосницкий, мой брат и я. Хмельницкий жил
тогда барином, в собственном доме на Фонтанке у Симеоновского моста. В
назначенный час собралось у него небольшое общество. Обед был роскошен,
весел и шумен... После обеда все вышли в гостиную, подали кофе, и закурили
сигары... Грибоедов положил рукопись своей комедии на стол; гости, в
нетерпеливом ожидании, начали придвигать стулья; каждый старался поместиться
поближе, чтоб не проронить ни одного слова... В числе гостей был тут некто
Василий Михайлович Федоров", сочинитель драмы "Лиза или Торжество
благодарности" и других давно уже забытых пьес... Он был человек очень
добрый, простой, но имел претензию на остроумие... Физиономия ли его не
понравилась Грибоедову или, может быть, старый шутник пересолил за обедом,
рассказывая неостроумные анекдоты, только хозяину и его гостям пришлось быть
свидетелями довольно неприятной сцены... Покуда Грибоедов закуривал свою
сигару, Федоров, подойдя к столу, взял комедию (которая была переписана
довольно разгонисто), покачал ее на руке и, с простодушной улыбкой, сказал:
"Ого! какая полновесная!.. Это ст_о_ит моей _Лизы_". Грибоедов посмотрел на
него из-под очков и отвечал ему сквозь зубы: "Я пошлостей не пишу". Такой
неожиданный ответ, разумеется, огорошил Федорова, и он, стараясь показать,
что принимает этот резкий ответ за шутку, улыбнулся и тут же поторопился
прибавить: "Никто в этом не сомневается, Александр Сергеевич; я не только не
хотел обидеть вас сравнением со мной, но, право, готов первый смеяться над
своими произведениями".
|