Добро пожаловать!
Ничуть не так. Отсюдова меня не пускают. И признаюсь: здесь мне очень покойно, очень хорошо. Для нелюдима шум ярмонки менее заманчив. Ты, мой друг, легко поверишь, что во всей этой неудаче на больших дорогах я одного жалею: не свидеться с тобою по предположению, которое сердечно меня утешало. Зато, по дольшей разлуке, в Москве дружнее обнимемся. А мне туда след будет непременно, коли скоро отсюдова не уберусь; близок сентябрь, какой же честный человек в осеннюю, суровую пору решится ехать в Тифлис? Коммерческие наши замыслы тоже рушились, за безденежней всей компании.2 Сговоримся в Москве, склеим как-нибудь, коли взаимная польза соединит нас, право это хорошо, а если нет: утешимся, взаимная, добрая приязнь давно уже нас соединила, и это еще лучше. Проохай, любезный Александр; не замешкайся, будь здоров, помни об своем милом семействе, а иногда и обо мне.
Верный твой
А. Грибоедов.
P. S. Коли это письмо застанет тебя в Нижнем, потрудись велеть разведать, как деятелен обмен нынешнего года с персиянами, и на какие именно статьи более требования для выпуску и привозу?
28. В. Ф. ОДОЕВСКОМУ
<Сентябрь 1823. Москва>
Любезнейший князь. Много благодарю вас за присылку приятных произведений вашего пера.1 Знаю, что похвалою не угожу вам, хотя бы нечего возмущаться и самой щекотливой скромности от человека прямодушного, не кроителя пустых вежливостей, и который высоко ценит свойства ума вашего и дарования. В этих моих чувствах надеюсь еще более утвердиться по вторичном прочтении ваших остроумных памфлетов.
Верный ваш
А. Грибоедов.
Суббота
29. А. Н. ВЕРСТОВСКОМУ
<Декабрь 1823. Москва>
Последняя выдумка еще превосходнее первой, итак сидим дома. А вечерком кабы свидеться у меня и распить вместе бутылку шампанского, так и было бы совершенно премудро??
К Вяземскому я еще давиче писал, чтобы ускорил посылкой куплетов и вообще всего манускрипта. А вот темпо мазурки, которое я прибавил, что поется везущим тележку, когда встречают его прочие:
Любит обновы
Резвый Эрот,
Стрелке перёной
Знать не черед,
Возжи шелковы
В руки берет,
Плеткой ременной
Хлещет и бьет.
Да нельзя ли б_а_р и к_р_а_с_а_в_и_ц приспособить к известной польской песни; О_б_е_щ_а_л_а д_а_ц_ь, С с_о_б_о_й п_о_и_г_р_а_ц_ь, только тогда надо будет четыре середине стиха от 8-го до 12-го--м_е_д_в_е_д_я, ч_е_л_о_в_е_к_а и С_е_н_е_к_у -- выкинуть.
30. С. Н. БЕГИЧЕВУ
<10 июня 1824. Петербург>
Степану Никитичу.
Брат любезный, бесценный друг мой.--Ты верно меньше всех готов был к неожиданной тайне моего отъезда, но, конечно, лучше всякого оценил его необходимость. Крепиться можно до некоторой степени, еще минута и сделаешься хуже бабы; я знал себя, и поступил как должно, помчался не оглядываясь, и вплоть до Клина каждый толчок служил мне лекарством, облегчением от бесполезной чувствительности, уныние превращал в досаду на дорогу, а потом в усталость, и пр.
|