Добро пожаловать!
Мы не вместе. И жалеть надобно меня. Ты не один. --
Заставь Ермолова Петра Николаевича возвратить мне мой манускрипт Г_о_р_я о_т у_м_а. Дмитрия и Александру Васильевну обнимаю. В переписке ли ты с Андреем? Он от меня ни строчки не имеет. Невозможно.11
66. Ф. В. БУЛГАРИНУ
11 декабря <1826. Тифлис>
Сармат мой любезный. Помнишь ли ты меня? А коли помнишь, присылай мне свою Пчелу даром, потому что у меня нет ни копейки. Часто, милый мой, вспоминаю о Невке, на берегу которой мы с тобою дружно и мирно пожили, хотя недолго. Здесь твои листки1 так ценятся, что их в клочки рвут, и до меня не доходит ни строчки, хотя я член того клуба, который всякие газеты выписывает. Воротилась ли твоя Lanchen? Mein Gruss u[nd] kuss. Tantchen auch meine Wunsche fur ihr Wohl {Мой привет и поцелуй. Тетушке также мои добрые пожелания.-- Ред.} передай исправно. Гречу поклонись. Благодарим тебя за прелестную Фуксову статью: Один день из жизни Суворова.
Твои прогулки и встречи2 тоже здесь высоко ставятся, за 3000 в[ерст] полагаюсь, что это истинная картина петербургских нравов. Продолжай, будь так же плодовит в твоих произведениях, как ты мил и добр в обществе хороших приятелей. Прощай. Благослови тебя бог.
Верный твой.
P. S. Не искажай слишком персидских имен и наших здешних, как Шаликов в московских газетах пишет: Ш_а_м_а_н_д_а, вместо Ш_а_м_ш_а_д_и_л_ь etc. etc.
Отчего вы так мало пишете о сражении при Елисаветполе, где 7000 р[усских] разбили 35000 персиян? Самое дерзкое то, что мы врезались и учредили наши батареи за 300 саженей от неприятеля и, по превосходству его, были им обхвачены с обоих флангов, а самое умное, что пехота наша за бугром была удачно поставлена вне пушечных выстрелов, но это обстоятельство нигде не выставлено в описании сражения.
67. А. В. ВСЕВОЛОЖСКОМУ
19 марта 1827. Тифлис
Я давно собирался писать к тебе, любезнейший друг Александр Всеволодович. Но здесь пронеслись слухи, что будто ты был позван в Астрахань,1 и так тайно! так страшно!!.. впрочем в душе моей я так же был за тебя уверен, как некогда ты за меня,2 наперед предугадывал, что с тобою ничего очень важного и неприятного не приключится, зная тихую твою семейную жизнь, дела хозяйственные и нисколько не политические, выбор друзей и книг самый безвредный. -- Другое, что мне помешало напомнить тебе о себе, это собственно наши здесь глухие и громкие дела, приготовления к походу, жажда побед, и между тем ждем и не двигаемся, толки робких подчиненных: что почта, то новый начальник, а покудова остаемся при старом.3 Теперь рад случаю, комиссионер твой здесь, ему вручу мою грамоту, смотри и ты не пренебреги мною, отзовись строчкой!
Кстати о делах человеческих, персидская твоя торговля пошла на ветер, как все мирское. Теперь война, и мы претерпели поражение, не дравшись: торговля, мечты о богатом прибытке, все исчезло. Hettier мне пишет, что он по этому случаю находится в самых трудных обстоятельствах, потерял время, ничего не нажил и даже прожился.
|