Добро пожаловать!
-- Сделайте то, что мы сделали, против какой-либо крепости, и она сдастся вашему высочеству.
-- "Нет, вы умрете на стене, ни один живой не останется; мои не умели этого сделать, иначе вам никогда бы не овладеть Аббас-Абадом".
-- Как бы то ни было, при настоящем положении дел уже три раза, как генерал1 получал от вас предложения о мире, и ни одно из ваших сообщений не сходно с условиями, мимо которых с нашей стороны не приступят ни к каким переговорам. Такова есть воля государя. Чтобы на этот счет не было более недоразумений, я сюда прислан. При том должен объявить вашему высочеству, что посланные ваши, если явятся с предложениями другого рада, несогласными с нашими, или для прений о том, кто первый был причиною войны, -- они не только не получат удовлетворительного ответа, но главноначальствующий1 не признает себя даже в праве их выслушивать. Условия же, если ваше высочество расположены их выслушать, я сейчас буду иметь честь изложить вам, -- в этом именно состоит мое поручение.
-- "Послушаем", сказал он; "но разве должно непременно трактовать, наступи на горло, и нельзя рассуждать о том, что было прежде?"
Тут он опять начал распространяться о безуспешных прежних его усилиях жить снами в мире, под сению расположения к нему российского императора. Обвинения с жаром против пограничных начальников, не щадя и своих сардара и брата его; потом неистощимые уверения в преданности императору,-- всё это быстро следовало одно за другим. Я из некоторых слов мог, однако, заметить, что личный характер государя императора сильно действует на него, как отпечаток твердости и постоянства в предприятиях; так, Он отзывался, по свидетельству ли англичан, или по другим до него дошедшим сведениям, но повторил не раз, что он знает о решительных свойствах великого императора, что свидетельствуют все сыны и братья европейских царей и послы, приезжавшие поздравлять его со вступлением на престол. То же впечатление я потом заметил и в прочих лицах, с которыми имел дело в персидском лагере; они рассказывают множество анекдотов, -- иные справедливые, большею частью вымышленные, но представляющие российского государя в каком-то могущественном виде, страшном и для его неприятелей. Я воспользовался этим, чтобы обратить внимание Шахзады на неприличность прошлогодних поступков в Персии против кн. Меншикова.
-- Как, с такими понятиями о могуществе нашего государя, вы решились оскорбить его, в лице посланника его величества, которого задержали против самых священных прав, признанных всеми государствами? Теперь, кроме убытков, нами понесенных при вашем впадении в наши области, кроме нарушений границ, оскорблена и личность самого императора, -- а у нас честь государя есть честь народная!
При этих словах он как будто поражен был какою-то мыслью и так непринужденно, громко и красноречиво раскаивался в своем поступке, что мне самому ничего не оставалось к этому прибавить. Предоставляю вашему высокопревосходительству судить, насколько это раскаяние смиренно, по известному уже вам характеру персиян.
|