Добро пожаловать!
Ермолов простер свою, можно сказать отеческую, заботливость о Грибоедове до
того, что ходатайствовал о нем у военного министра Татищева. После
непродолжительного содержания в Петербурге, в Главном штабе, Грибоедов был
выпущен, награжден чином и вновь прислан на Кавказ. С этого времени в
Грибоедове, которого мы до того времени любили как острого, благородного и
талантливого товарища, совершилась неимоверная перемена. Заглушив в своем
сердце чувство признательности к своему благодетелю Ермолову, он, казалось,
дал в Петербурге обет содействовать правительству к отысканию средств для
обвинения сего достойного мужа, навлекшего на себя ненависть нового
государя. Не довольствуясь сочинением приказов и частных писем для Паскевича
(в чем я имею самые неопровержимые доказательства), он слишком коротко
сблизился с Ванькой-Каином {2}, т. е. Каргановым, который сочинял самые
подлые доносы на Ермолова. Паскевич, в глазах которого Грибоедов обнаруживал
много столь недостохвального усердия, ходатайствовал о нем у государя.
Грустно было нам всем разочароваться на счет этого даровитого писателя и
отлично острого человека, который, вскоре после приезда Паскевича в Грузию,
сказал мне и Шимановскому следующие слова: "Как вы хотите, чтоб этот дурак,
которого я коротко знаю, торжествовал бы над одним из умнейших и
благонамереннейших людей в России; верьте, что наш его проведет, и Паскевич,
приехавший еще впопыхах, уедет отсюда со срамом". Вскоре после того он
говорил многим из нас: "Паскевич несносный дурак, одаренный лишь хитростью,
свойственною хохлам; он не имеет ни сведений, ни сочувствия ко всему
прекрасному и возвышенному, но вследствие успехов, на которые он не имел
никакого права рассчитывать, будучи обязан ими превосходным ермоловским
войскам и искусным и отважным Вельяминову и Мадатову, он скоро лишится и
малого рассудка своего". Но в то же самое время Грибоедов, терзаемый,
по-видимому, бесом честолюбия, изощрял ум и способности свои для того, чтобы
более и более заслужить расположение Паскевича, который был ему двоюродным
братом по жене. Дружба его с презренным Ванькою-Каином, который убедил
Паскевича, что Ермолов хочет отравить его, подавала повод к большим
подозрениям. В справедливом внимании за все достохвальные труды, подъятые на
пользу и славу Паскевича, Грибоедову было поручено доставить государю
Туркманчайский договор. Проезжая чрез Москву, он сказал приятелю своему
Степану Никитичу Бегичеву: "Я вечный злодей Ермолову" {Я это знаю от зятя
моего Дмитрия Никитича Бегичева. (Примеч. Д. В. Давыдова.)}. По ходатайству
Паскевича Грибоедов был, согласно его желанию, назначен посланником в
Тегеран, где он погиб жертвою своей неосторожности...
Предместник Грибоедова в качестве посланника в Персии, Мазарович, был
человек отлично способный и умный; будучи медиком, он, вследствие
ходатайства Ермолова, был назначен первым постоянным посланником при
персидском шахе.
|