Добро пожаловать!
Вечером, получив от него
инструкции, я с ним простился. Утром 13-го он уехал с Мальцевым. Хотя мне
было интересно повидать лагерь и особенно войну, с другой стороны, я был
рад, что он оставил меня здесь. Таким образом, я живу здесь спокойно и
приятно и только желаю, чтоб так продолжалось подольше.
Тифлис, 3-го августа 1828.
Около 9 часов вечера поехал я из города прямо на квартиру Грибоедова,
чтобы сдать лошадь слугам. Когда я въехал во двор, я увидел большое
количество поклажи; когда я спросил, чьи это вещи, мне ответили:
"Грибоедова". Я подумал, что он распорядился их послать вслед за ним в
главную квартиру. Но как же я был удивлен, когда услышал у Ховенов, что он
возвратился еще 14-го, так как лошади, отъехав 50 верст, не захотели идти
дальше. Утром на другой день я снова пошел к нему, чтобы с ним поговорить; к
сожалению, я уже не застал его, так как незадолго до моего приезда он уехал
опять. Возвратился ли он в Тифлис и когда - пока неизвестно; до сих пор от
него нет известий; доставивший из Ахалкалаки знамена офицер встретил его в
этой крепости; он ехал тогда из Карса, где он думал найти Паскевича, в
Ахалцик, который окружен и перед которым находится главная квартира. Очень
меня ошеломило также известие о том, что Грибоедов женится. Его будущая жена
- молодая шестнадцатилетняя княжна Нина Чавчавадзе; она очень любезна, очень
красива и прекрасно образованна. Эта женитьба, естественно, придает совсем
иной характер нашему обществу в Персии, и я думаю, что я буду рад этой
перемене. О свадьбе я ничего не узнал; говорят, что если он сейчас не
вернется в Тифлис, то свадьба состоится в декабре. Несомненно, известия о
нем придут на днях, и тогда все разъяснится. Так как я увидел, что мне
нечего больше делать в Тифлисе, а Мензенкампф звал меня ехать с ним вместе,
решился я на это. <...>
В Катериненфельде я до позднего вечера беседовал с колонистами об их
несчастии, происшедшем в 1826 году. На эту деревню 14 августа напало около
600 курдов, турок и персов; их привели татары из соседних деревень; большая
часть домов была разрушена; около 50 колонистов были искалечены; многие
увезены в плен, остальные разбежались и только в минувшем октябре
возвратились домой. Узнав, что я еду с Грибоедовым в Персию, они
настоятельно просили меня позаботиться об их родственниках. Они мне дадут
сведения о находящихся в плену колонистах, и я, конечно, сделаю все
возможное, чтоб помочь этим несчастным; Грибоедов также сделает для них,
несомненно, все, что будет в его силах. <...>
Позавчера, 1-го августа, после обеда вернулись мы в Елизаветполь,
откуда я один поехал в Тифлис.
Тифлис, 16-го августа 1828.
Я все еще пишу Вам из Тифлиса, и, по всей вероятности, не в последний
раз. Срок нашего отъезда еще до сих пор не назначен; хотя Грибоедов и
говорит, что мы поедем через 5 или 6 дней, но я этому поверю только тогда,
когда день будет точно определен.
|