Добро пожаловать!
<...>
4 же (января 1826 года) поутру совершена верноподданническая присяга.
<...> В Червленной пробыл Ермолов почти целый месяц. Наконец все
приготовления к походу были кончены, провиант подвезен, и 19 января генерал
выехал с небольшим отрядом и частию своей свиты и с Грибоедовым в Грозную, а
21-го и все остальные войска, и чиновники, бывшие при Ермолове, в том числе
и я, двинулись туда же.
При самой переправе через Терек {Переправа через Терек на пароме
находится в 7 верстах выше Червленной и довольно удобна. Оба берега плоски и
открыты. На левом было тогда небольшое укрепление, прикрывавшее переправу.
(Примеч. П. М. Сахно-Устимовича.)} нагнал нас фельдъегерь, приехавший из
Петербурга. Все пустились расспрашивать его о тамошних новостях и последних
происшествиях, но он был молчалив, как стена, и ловкому адъютанту Ермолова
Талызину едва удалось от него выведать, что он привез с собою один только
небольшой пакет от графа Дибича на имя генерала. <...>
В половине шестого часа вечера мы были уже в Грозной. Прибывший с нами
фельдъегерь привез с собою высочайшее повеление, в котором предписано было
немедленно арестовать Грибоедова, отобрать у него и опечатать все бумаги и
отправить как его, так и бумаги с тем же фельдъегерем в Петербург. Все это
было исполнено: Грибоедов арестован и бумаги его опечатаны через четверть
часа по прибытии нашем, и на другой день рано поутру он уже мчался с
фельдъегерем. Доброта сердца Ермолова и благодетельное его расположение ко
всем, кто служил при нем, не изменились и при этом неприятном случае. Он
написал графу Дибичу о Грибоедове самый одобрительный отзыв, который, как
сам Грибоедов сознавался после, много помог ему при его оправдании.
Э. В. БРИММЕР
<О ГРИБОЕДОВЕ>
24-го (января 1826 года) приехал из Петербурга рыжий фельдъегерь. Мы
говорили между собою: от рыжего добра не будет. И точно. Уже до нас дошли
слухи, что в Петербурге как-то неладно, что многих забирают, в особенности
из 2-й армии; но мы на Кавказе были так спокойны, будто этот ералаш до нас
не касался. Приехал рыжий фельдъегерь и увез 25-го числа с собою Грибоедова,
состоявшего, кажется, по дипломатической части в канцелярии и бывшего с нами
в отряде. Мы шли с Дейтрихом из крепости в лагерь рано утром; слышим, за
нами едут; оглядываемся - на тройке Грибоедов и рыжий.
- Прощайте, Александр Сергеевич!
- До свидания, господа!
- Кто это? - спрашивает громко рыжий - и помчались далее с сильным
конвоем казаков.
И точно, скоро возвратился Грибоедов чист, как голубь, и более не было
подозрений на Кавказский корпус. <...>
Приближаясь к Тавризу {1}, мы увидели сплошную массу народа, стоявшего
версты на три от города, по обе стороны дороги, по которой медленно
подъезжал к нам беглер-бей с огромной свитой. Преклоня голову, он передал
ключи города отрядному начальнику князю Эристову.
|