Добро пожаловать!
Проступок его по службе был
довольно важен. Я послал за Воейковым, чтобы переговорить с ним о сем
случае; между тем пошел после обеда к Верховскому для сего самого.
Верховский начал речь тем, что рассказал мне свое происшествие с Гиертой,
который таскал из чертежной карандаши и тушь и стал отвечать ему дурно,
когда он просил его не трогать сих вещей. Верховский принужден был его
остановить угрозою, что он ему покажет свои права. Случай сей расстроил
Верховского. Засим я ему рассказал Рюмина дело, и в то самое время пришел ко
мне человек с известием, что Рюмин явился ко мне и дожидается с чертежами. Я
просил Верховского быть свидетелем твоего поступка с Рюминым, и он пришел ко
мне. Рюмина работа была очень хороша. Я поблагодарил его; а между тем,
узнавши, что он был у главнокомандующего и у начальника штаба и показывал им
свою работу, я побранил его, как должно, и отпустил. Пришел Бобарыкин, а за
ним Воейков; я просил их изъяснить мне, в чем состояли слова, сказанные
Воейковым поутру, полагая, что тут касается нечто до Грибоедова. После
долгих отговорок Бобарыкин сказал мне, что накануне Грибоедов изъяснялся у
Алексея Петровича Петру Николаевичу насмешливо насчет наших занятий в
восточных языках, понося мои способности и возвышая свои самыми невыгодными
выражениями на мой счет. Меня сие крепко огорчило. Необходимо должно было
иметь поединок, чтобы остановить Грибоедова, что было весьма неприятно. Я
пошел к Воейкову, где нашел Бобарыкина, объяснил им, сколько происшествие
сие было неприятно для меня, послав вслед засим к Грибоедову книгу его и
велев потребовать мои назад; и то было вмиг исполнено. Вскоре засим явился
ко мне Грибоедов, дабы я ему объяснил причины, понудившие меня К "ему
поступку. Я ему объяснил их и назвал свидетелей. Ми напали все на него и
представляли ему его неосторожность. Он извинился передо мною и просил,
чтобы я забыл сие; но Бобарыкин, имея старые причины на него сетовать,
продолжал спорить с ним. Сие подало повод к колкостям с обеих сторон.
Бобарыкин сознавался, что он не должен был мне передавать этих слов, не
объяснившись Сперва с Грибоедовым, но сказал, что уважение его и преданность
ко мне понудили к сему. В самое это время Грибоедов вскочил и ушел.
Мое дело было поправлено, но Бобарыкин и Воейков оставались на дурном
счету в глазах Грибоедова. Я намеревался и теперь намереваюсь пресечь
понемногу знакомство с ним; но тут я должен был примириться с ним и принять
его извинения, и потому я отправился с Бобарыкиным к нему и примирился, с
тем условием, однако ж, чтобы: 1) Грибоедов не смел после разносить сего, и
2) чтобы он вперед был осторожнее в своих речах.
Он охотно согласился на сие и дал честное слово, что вперед будет
осторожнее и нигде не разгласит сего дела. Я отдал ему книги и обещался
заниматься прежнему с ним. Бобарыкин извинился в том, что ее мне сказал сие,
а Грибоедов в том, что прежде подал ему повод неудовольствия на себя своими
неосторожными шутками.
|