Добро пожаловать!
В
печати были тогда только две или три сцены из нее, помещенные в альманахе
под названием "Русская Талия", изданном Булгариным; но вся комедия была в то
время запрещенным плодом... Мы с Григорьевым предложили Александру
Сергеевичу разыграть "Горе от ума" на нашем школьном театре, и он был в
восхищении от нашего предложения... Большого труда нам стоило упросить
доброго инспектора Бока дозволить и воспитанницам принять участие в этом
спектакле... наконец он согласился, и мы живо принялись за дело; в несколько
дней расписали роли, в неделю их выучили, и дело пошло на лад {Вот фамилии
воспитанников и воспитанниц, которые должны были участвовать в комедии:
Григорьев - Чацкого, Чайников - Фамусова, я - Репетилова, Экунин -
Скалозуба, Софью - Прилуцкая, Лизу - Лебедева (впоследствии она вышла замуж
за танцора Шелихова), Хлестову - Ковалева (теперь она классная дама в
театральном училище), остальных не помню... Но чуть ли только мы вдвоем с
Ковалевой изо всего этого персонала и уцелели на нашей жизненной сцене.
(Примеч. П. А. Каратыгина.)}. Сам Грибоедов приезжал к нам на репетиции и
очень усердно учил нас... Надо было видеть, с каким простодушным
удовольствием он потирал себе руки, видя свое "Горе от ума" на нашем
ребяческом театре!.. Хотя, конечно, мы откалывали его бессмертную комедию с
горем пополам, но он был очень доволен нами, а мы были в восторге, что могли
угодить ему. На одну из репетиций он привел с собою А. Бестужева и
Вильгельма Кюхельбекера {3} - и те также нас похваливали... Наконец комедия
была уже совсем приготовлена, на следующий день назначен был спектакль...
по, увы! все наши хлопоты и надежды лопнули, как мыльный пузырь! Накануне
самого представления, во время последней репетиции, является к нам инспектор
Бок и объявляет нам грозный фирман графа Милорадовича (который имел тогда
главное начальство над императорскими театрами и которому кто-то донес об
наших затеях), чтобы мы не смели так либеральничать и что пьесу, не
одобренную цензурой, нельзя позволить играть в театральном училище. Все мы
повесили носы от этого неожиданного известия, и пришлось нам, горемычным,
повторить два стиха из запрещенной комедии:
Ни беспокойства, ни сомненья,
А горе ждет из-за угла!
Да, действительно, мы все были в страшном горе, а наш простодушный Бок
перетрусился не на шутку; он, кажется, боялся, чтоб за свою слабость к нам
не попасть ему в крепость!.. Но дело ограничилось одним только выговором.
Мы с Григорьевым отправились тотчас же к Грибоедову с этим роковым
известием, что, конечно, его сильно огорчило {5}.
Итак, поэту не суждено было видеть на сцене (даже и в таком горемычном
исполнении, как наше) своей бессмертной комедии.
В этот период времени Грибоедов часто бывал у нас в доме, а мы с
братом, Васильем Андреевичем, еще чаще посещали его...
|