Добро пожаловать!
Говорили, что приехал курьер, передавший бумагу, в коей было
написано, что он убит или умерщвлен злодейски в Тегеране, в народном
смятении, со всем посольством своим, и что спасся только один чиновник
Мальцов. Между тем Нина оставалась в Тавризе; она была беременная, молодая
женщина, едва супругою взятая из дома родительского и оставшаяся одна среди
народа безнравственного, разъяренного. Сие могло точно всех беспокоить, и
положение ее было истинно бедственное. Отец ее был окружным начальником в
Эривани; он, кажется, просился ехать в Персию, дабы вывезти дочь свою, по
ему было дозволено ехать только до границы. Кажется, при Нине оставался
двоюродный ее брат Роман Чавчавадзе; или, по крайней мере, он скоро приехал
к ней, и, сколько было у него сил, он старался ей помочь, заступая в то
время место покровителя ее, и дело об убиении ее мужа было от нее скрыто до
самого возвращения ее в Тифлис.
Теперь должен я изложить, с известными мне подробностями,
обстоятельства смерти Грибоедова, о коей столько говорят и имеются различные
мнения. Иные утверждают, что он сам был виною своей смерти, что он не умел
Еести дел своих, что он через сие происшествие, причиненное совершенным
отступлением от правил, предписанных министерством, поставил нас снова в
неприятные сношения с Персиею. Другие говорят, что он подал повод к
возмущению через свое сластолюбие к женщинам. Наконец, иные ставят сему
причиною слугу его Александра... {15} Все же соглашаются с мнением, что
Грибоедов, с редкими правилами и способностями, был не на своем месте, и сие
последнее мнение, кажется, частью основано на мнении самого Паскевича,
который немного сожалел о несчастной погибели родственника своего (он был
двоюродный графине), невзирая даже на важные услуги, ему Грибоедовым
оказанные, без коего он, может быть, не управился бы в 1826 и 1827 годах при
всех кознях и ссорах, происходивших в Грузии во время смены
главнокомандующих, и без помощи коего он бы не заключил столь выгодного с
Персиею мира. Паскевич имел неудовольствия на Грибоедова, и причиною оных
было то, что последний, будучи облечен званием министра двора нашего в
Персии, должен был сообразоваться с данными ему из Петербурга наставлениями
и не мог слепо следовать распоряжениям Паскевича. Прямые же сношения
Грибоедова с министерством иностранных дел, минуя Паскевича, были неприятны
последнему. Я же был совершенно противного мнения.
Не заблуждаясь насчет выхваленных многими добродетелей и правил
Грибоедова, коих я никогда не находил увлекательными, я отдавал всегда
полную справедливость его способностям и остаюсь уверенным, что Грибоедов в
Персии был совершенно на своем месте, что он заменял нам там единым своим
лицом двадцатитысячную армию и что не найдется, может быть, в России
человека, столь способного к занятию его места.
|