Добро пожаловать!
И. ЛЫКОШИН
ИЗ "ЗАПИСОК"
<...> Самый любимый родственный дом <семьи Лыкошиных> был Хмелита {1}
Алексея Федоровича Грибоедова {2}, это была великолепная каменная усадьба в
Вяземском уезде <Смоленской губернии>, верстах в тридцати от Казулина; но у
отца была усадьба - Никольское близ Хмелиты, и когда летом приезжало
семейство Грибоедовых в Хмелиту, и мы переезжали в Никольское, где
помещались в старом флигеле и в амбарах, а каждое послеобеда в прогулках
наших сходились мы с молодежью Грибоедовых, а по воскресеньям целый день
проводили в Хмелите. Алексей Федорович был беспечный весельчак, разорявшийся
в Москве на великолепные балы, и в деревне жил на широкую руку, без расчета,
хотя и не давал праздников. У него была от первого брака с кн. Одоевской
дочь Елизавета Алексеевна, вышедшая впоследствии за Паскевича, князя
Варшавского, вторая жена его, рожденая Нарышкина, никогда не приезжала в
Хмелиту. Для воспитания дочери был учитель l'abbe Baudet, арфист, англичанин
Адаме, и рисовальный учитель, немец, Майер, чудак оригинальный.
Сестра Алексея Федоровича, Анастасия Федоровна, также по мужу
Грибоедова, - мать поэта и дочери, известной по Москве своим музыкальным
талантом, - с детьми и их учителем Петрозилиусом {3} с женою проводила также
лето в Хмелите; она была истинный друг нашей матери и доказала это на деле,
как видно будет из дальнейшего рассказа. Кроме того, приезжали гостить и
другие сестры Грибоедова, и племянницы его Полуехтовы {4}, веселая компания,
любившая поврать - как они сами о себе выражались - и придумывавшие разные
штуки над приезжавшими соседками и живущими в доме иностранцами, которых
вместе с нашими собиралась порядочная колония разноплеменных субъектов.
Веселое это было время нашей юности. <...> {5}
В 1805 году мать начала думать об определении нас в учебное заведение и
решилась на Московский университет, который в недавнем времени был
преобразован, и в ноябре мать повезла меня и брата Александра в Москву; нам
сопутствовал и Мобер, который должен был жить при нас: профессор Маттеи
согласился принять нас к себе в дом пансионерами, с нашим гувернером за 1200
р. ассигнациями в год. В назначенный день съехались к нам к обеду
Профессора: Гейм, Баузе, Рейнгард, Маттеи и три или четыре других, помню
один эпизод этого обеда: пирамида миндального пирожного от потрясения стола
разрушилась, тогда Рейнгард, профессор философии, весьма ученый, но
Молчаливый немец, впервые заговорив, возгласил: "Ainsi lombera Napoleon"
{Так падет Наполеон (фр.).}. Это было во время Аустерлицкой Кампании. За
десертом и распивая кофе профессора были так любезны, что предложили Моберу
сделать нам несколько вопросов; помню, что я довольно удачно отвечал, кто
был Александр Македонский и как именуется столица Франции и т. п. Но брат
Александр при первом сделанном ему вопросе заплакал.
|