Добро пожаловать!
Искренность, простота и благородство
его характера привязывали к нему неразрывною цепью уважения, и я уверен, что
всякий, кто был к нему близок, любил его искренно.
Грибоедов уехал из С.-Петербурга в июне месяце {8}. Несмотря на
блестящие ожидания впереди, он неохотно, даже с грустью оставлял Россию, и
однажды, когда я говорил ему о любопытном его будущем положении в Персии, он
сказал: "Я уж столько знаю персиян, что для меня они потеряли свою
поэтическую сторону. Вижу только важность и трудность своего положения среди
них, и главное, не знаю сам отчего, мне удивительно грустно ехать туда! Не
желал бы я увидеть этих старых своих знакомых".
Во время проезда своего через Тифлис Грибоедов женился и соединил свою
судьбу с существом давно милым ему; то была княжна Чевчевадзева, дочь
заслуженного генерала {9}. Чего, казалось бы, недоставало для счастья поэта?
Слава, значительность положения, радость семейной жизни - все соединил для
него 1828 год! Но в письмах к друзьям своим, описывая им свое счастье, он не
скрывал и мрачных своих предвидений. Какие заключения можно вывести из
такого постоянного предчувствия, которого не могли разогнать ни самые
блестящие события, ни радость сердца, пи все виды счастливой будущности? Но
если душа поэтическая сильнее чувствует ежедневные встречи в жизни, то она
должна быть доступнее и для впечатлений необыкновенных, для предвидений души
и сердца. По крайней мере, так было с Грибоедовым. Он недаром тревожился
будущностью, не без основания повторял не раз своим друзьям и знакомым, что
не надеется воротиться из Персии. В то время, когда все русские с
удовольствием воображали своего знаменитого соотечественника в самом
блестящем положении, в Петербурге было получено ужасное известие об его
смерти...
Так внезапно и рановременно кончил жизнь свою незабвенный автор "Горя
от ума". Для нас остались его подвиги,; замечательные во многих отношениях,
и его сочинения,; составляющие красу нашей литературы <...>
Желая всеми зависящими от нас средствами познакомить соотечественников
наших с незабвенным Грибоедовым, мы прилагаем к изданию нашему портрет его,
гравированный на стали в Англии. Надобно заметить, что оригинал нашего
портрета был написан за несколько лет до смерти Грибоедова {10}. В 1828 году
совсем не был он так полон, и оттого черты лица его казались гораздо
выразительнее. Прибавим еще, что он был среднего роста, довольно тонок, и
труды последних годов очень состарили его. Необыкновенная ловкость и
приятность обращения отличали его всегда. Говорят, что в ранней молодости он
не удерживал своей чрезвычайной резвости и даже шаловливости, но в 1828 году
все видели в нем степенного, задумчивого человека. Особенную приятность
разговору его придавала тихая речь, которую почти всегда начинал он улыбаясь
скромно и приятно. Все такие замечания любопытны для потомства.
|