Добро пожаловать!
К тому же Мирза-Якуб осмелился
отозваться самым неуважительным образом о домашней жизни шаха и его
многочисленного семейства и коснуться в своей критике справедливости и
святости духовных особ. Я помню, как он рассказывал однажды случаи из жизни
гарема, которые должен был бы хранить в тайне; я даже прервал его, заметив
ему, что милости, которыми он столько времени пользуется у шаха, по меньшей
мере должны были бы заставить его молчать о тех предметах, о которых он
говорят столь необдуманно.
Грибоедов поступил не совсем осторожно, уделяя Мирзе-Якубу слишком
много внимания, и в этом его можно было бы справедливо упрекнуть. Евнух
обедал с ним за одним столом, или же кушанья приготовленные на кухне
министра, подавались ему в его комнату; он уже не хотел обедать с нами,
опасаясь, как он говорил, чтобы его не отравили.
Шах между тем, по-видимому, отказывался от мысли вернуть беглеца, а
равно и двух или трех слуг, которых тот увлек с собой с другой стороны,
Грибоедов был уведомлен, что шах взял назад свое согласие на то, чтобы
Мальцов и Мирза-Нарриман, по отъезде посланника, имели пребывание в столице,
опасаясь каких-нибудь неприятных столкновений, могущих возникнуть вследствие
их неопытности в делах.
1-го числа шаббана месяца Мирза-Якуб, в сопровождении Мальцева и
Мирзы-Нарримана, отправился, как было условлено, к Мирзе-Месиху. После того
как он прождал там по меньшей мере с час, ему дали знать, что верховный
мулла не совсем здоров и не может его выслушать. Итак, эта попытка была
бесполезна.
Около дома столпилось множество народу; как я узнал, Мирза-Месих
рассудил не принимать его, боясь не сдержать справедливого негодования и
назвать в раздражении Мирзу-Якуба неверным (_каффир_), дав тем самым народу
повод забросать его камнями и вызвать неистовство.
Указания Мирзы-Якуба позволили снова деятельно заняться поисками
попавших в плен жертв, главным образом одной христианки, по имени Талаань,
славившейся своей красотой. Стали также понуждать Мати-Кули-хана, сына
Гуссейн-хана, последнего эриванского губернатора, к освобождению нескольких
женщин, относительно которых было известно, что он привез их с собой, или же
присланных ему из этого города в подарок его отцом. Двух из них он уступил
Али-Яр-хану, бывшему первому министру; он просил, чтобы последний позволил
Грибоедову убедиться, согласны ли они возвратиться на родину; тогда он,
Мати-Кули-хан, освободится от постоянных нареканий русских. Бывший первый
министр, желая доказать, что помнит услуги Грибоедова в бытность свою в
плену в Тавризе, охотно согласился на это предложение. В результате этого
несколько армян, присоединившихся к свите посланника с целью вырвать
родственников из рабства, отправились в сопровождении Рустема и
Ага-Могаммед-Али, помощника ферраша баши принца Аббаса Мирзы, к Али-Яр-хану.
|