Добро пожаловать!
Впрочем, и войско равно ненавидело русских и вряд ли стало бы действовать
против народа. После говорили мне, что и слухи об упорной защите посольского
персидского караула были несправедливы, что караул сей, увидя решительность
народа, тотчас разошелся и что едва ли один из солдат оного был легко ранен;
говорили даже, что и они приняли участие в разграблении посольского дома.
Из всего посольства спасся тогда только один чиновник Мальцов. Иные
говорят, что он при начале волнения побежал в шахский дворец, дабы просить
от персидского правительства помощи; но кажется, что дело иначе было.
Мальцов укрылся в нужное место, как говорят, и средство к уклонению его было
дано ему одним армянином, коему он предложил тогда находившиеся при нем 50
червонцев (ибо всякий опасался в такое время показать какое-либо участие к
жертвам, дабы не быть открытым и чрез сие не пострадать). Мальцеву удалось
пробраться до шахского дворца, где его, как говорят, сперва спрятали в
сундук, ибо сам шах боялся возмущения. Когда все затихло, он остался во
дворце под покровительством самого шаха и наконец выехал в Грузию. Кроме
его, кажется, не было очевидного вестника сему ужасному происшествию.
Мальцева многие обвиняли в том, что он не погиб вместе с Грибоедовым. Не
знаю, справедливо ли сие обвинение. Мальцов был гражданский, а не военный
чиновник и но вооруженный, секретарь посольства, а не конвойный; целью
посольства были не военные действия, где бы его обязанность была умереть при
начальнике. На них напали врасплох, резали безоружных, и я не вижу, почему
Мальцов неправ в том, что он нашел средство спасти себя, и, может быть, еще
с надеждою прислать помощи к осажденному посольскому дому. Впрочем, он,
кажется, по домашним связям своим был близок к Грибоедову, и о поведении его
подробнее вышеизложенного я не знаю. Может быть, и есть обстоятельства мне
неизвестные, которые в общем мнении обвиняют его поступок. Я его лично не
знаю, едва видел его в Тифлисе; в пользу его не было ничего особенного
слышно.
Нина Грибоедова была в Тавризе и беременная во время сего происшествия,
которое от нее скрыли. Двоюродный брат ее Роман Чавчавадзе, по совету
англичан, пребывающих в Тавризе, из коих поверенный в делах имел весьма
умную и приятную жену, перевез ее к ним в дом. Мера сия была тем нужнее, что
в Тавризе оказывалось беспокойство в народе, в коем воспрянула придавленная
злоба к русским по получении известия о случившемся в Тегеране. Не менее
того Аббас-Мирза старался показать большое огорчение и даже наложил на
несколько дней траур.
Нину уверяли, что ее перевезли к англичанам по воле мужа ее, которого
дела задерживают на некоторое время еще в Тегеране; наконец, когда списались
с Тифлисом, ей сказали, что ее везут в Тифлис, также по воле мужа ее,
который ее в дороге нагонит. Верила ли сему, несчастная вдова, того не знаю;
но не полагаю, ибо она не получала от мужа писем.
|