Добро пожаловать!
Д. Н. Бегичев
в это лето приехал к брату с своею женою. Раз Грибоедов пришел в дом к
вечернему чаю и нашел обоих братьев Бегичевых сидящими у открытого окна в
жаркой беседе о давно прошедших временах. Так как вечер был очень теплый, то
Дмитрий Никитич расстегнул жилет. Жена его Александра Васильевна {2}, боясь,
чтобы муж не простудился, несколько раз подходила к нему, убеждая застегнуть
жилет и ссылаясь на сквозной ветер. Дмитрий Никитич, увлеченный разговором,
не обращал внимания на ее просьбы и, наконец, с нетерпением воскликнул: "Эх,
матушка! - и, обратись к брату, сказал: - А славное было время тогда!" А. С.
Грибоедов, безмолвный свидетель этой сцены, расхохотался, побежал в сад и,
вскоре затем принеся свою рукопись, прочел им сцену между Платоном
Михайловичем и Натальей Дмитриевной, только что им написанную, прибавив при
этом: "Ну, не подумайте, что я вас изобразил в этой сцене; я только что
окончил ее перед приходом к вам". Конечно,, все смеялись, и так как этот
маленький эпизод был передан Д. Н. Бегичевым братьям его жены, и, между
прочим, Денису Васильевичу <Давыдову>, словоохотливому весельчаку, то не
мудрено, что стоустая московская молва поспешила разнести весть, что А. С.
Грибоедов изобразил своего друга Д. Н. Бегичева в роли Платона Михайловича.
Жена Д. Н. Бегичева, Александра Васильевна, не имела ничего общего с
светской и бесцветной московской барыней Натальей Дмитриевной, изображенной
в "Горе от ума". Александра Васильевна росла сиротою, под строгим надзором
своей родной тетки Ек. Евд. Бибиковой, и была вынуждена с 18-летнего
возраста взяться за управление имением не только тетки, вдовы с расстроенным
состоянием, но и имениями своих трех братьев Давыдовых, которые все были на
службе. Их уважение и благодарность сестре за ее заботы были беспредельны.
<...>
Мне было всего 12 лет, когда я провела зиму в Москве у моего дяди
Степана Никитича Бегичева, у которого тогда, в 1823 году, жил его друг А. С.
Грибоедов. Они оба имели большое влияние на мое умственное развитие. Слова
А. С. Грибоедова, говорившего мне: "Лиза, не люби, света и его побрякушек;
будь деревенской девушкой, ты там будешь больше любима, а главное, научишься
сама лучше любить", - глубоко запавшие мне в душу, сохранились живо в моей
памяти и дали мне направление к тихой семейной жизни. Даже любовь к музыке и
серьезному чтению были развиты во мне моим дядей С. Н. Бегичевым и его
другом А. С. Грибоедовым. В эту зиму Грибоедов продолжал отделывать свою
комедию "Горе от ума" и, чтобы вернее схватить все оттенки московского
общества, ездил на обеды и балы, до которых никогда не был охотник, а затем
уединялся по целым дням в своем кабинете. Тогда по вечерам раздавались его
чудные импровизации на рояли, и я, имея свободный доступ в его кабинет,
заслушивалась их до поздней ночи. У меня сохранился сочиненный и написанный
самим Грибоедовым вальс, который он передал мне в руки {3}.
|