Добро пожаловать!
Невозможно описать впечатления
той неожиданности, которою я был поражен: открывается дверь, в передней два
молодые солдата учебного карабинерного полка, без боевой амуниции; из
прихожей стеклянная дверь, чрез нее я вижу несколько человек около стола за
самоваром; все это во втором часу пополуночи меня поражало. "Вот, господа,
еще вам товарищ!" - сказал Жуковский: все глаза обратились на меня. Здесь
сидели за чайным столом: бригадный генерал 18-й дивизии Кальм {1}, известный
Грибоедов; адъютант Ермолова Воейков (оба привезенные с Кавказа); отставной
подпоручик генерального штаба А. А. Тучков (старший брат бывшего в Москве
генерал-губернатора) и предводитель дворянства Екатеринославской губернии
Алексеев, человек около шестидесяти лет и, как оказалось, привезенный по
ошибке вместо своего сына, гусара... {2} Поздний чай произошел оттого, что
Воейков и Грибоедов были на допросе в Комиссии, находящейся в крепости {3}.
Через час мы все были как старые знакомые. Предмет разговора понимается:
вопросам, расспросам и взаимно сообщавшимся сведениям не было конца.
Содержались мы на свой счет, обед брали из ресторации; позволено было
выходить вечером с унтер-офицером для прогулки. Немногие, однако же, желали
пользоваться сим; книг, набранных Грибоедовым от Булгарина, было много...
Через десять дней я был освобожден, получил свидетельство за Ќ 409 от 25
февраля за подписью всех членов (Следственного комитета), что "к тайному
обществу не принадлежал и о существовании его не знал". Тотчас выдано мне,
как и другим, годовое жалованье, прогоны и путевые издержки...
Видевши, что некоторые получили дозволение посещать прежних соузников
моих, я испросил, чрез Яковлева, позволение делать то же и, получив оное,
почти ежедневно бывал у них. Общество таких людей и особенно в тогдашние
минуты было для меня большим наслаждением от службы.
Д. И. ЗАВАЛИШИН
ВОСПОМИНАНИЯ О ГРИБОЕДОВЕ
Я никогда не воображал, что мне придется говорить в настоящее время о
Грибоедове, хотя и мог сообщить многое о нем. Я полагал, что обнародование
того, что мне известно, совершится только в таком случае, когда явятся в
свет мои записки, что предполагалось не в близком еще будущем, вероятно не
скоро даже и после моей смерти. Но вот, когда по поводу совершившегося
пятидесятилетия со времени преждевременной кончины Грибоедова все стали
говорить и писать о нем, и я увидел, что и в рассказах, и в напечатанных
даже статьях многое совершенно несогласно с тем, что мне достоверно
известно, я пожелал прочесть и сверить с моими воспоминаниями все, по
возможности, что до сих пор было известно об этом писателе, не желая
наполнять свои записки излишними повторениями того, что было уже известным и
без меня. Но, не имея возможности все отыскивать самому, я, естественно,
пожелал прочитать такое из последневышедших жизнеописаний Грибоедова,
которое составляло как бы свод всего, что сохранилось о нем не только в
печати, но и в предании, и мне указано было для этого на собрание сочинений
Грибоедова, с предисловием, написанным профессором Веселовским {1}.
|