Добро пожаловать!
Амбургеру с Грибоедовым я сказал, чтобы они в бричке
ехали и взяли бы с собой свои пистолеты. Я сам поехал верхом, увидел
Миллера, поставил бричку за горой и повел Грибоедова с секундантом. Я
полагал, что Якубович, который видел, куда бричка поехала, пойдет за ней; но
он пошел к монументу и спрятался за оный. Я забыл, что ему велел туда идти,
и, когда Грибоедов спросил у меня, где он, я поскакал из оврага и, вспомня,
что он за памятником, позвал его; но Миллер принял сие за знак, подумал, что
ему выезжать пора, и тронулся, но он не приметил оврага, в который я опять
въехал, и проскакал в горы.
Мы назначили барьеры, зарядили пистолеты и, поставя ратоборцев,
удалились на несколько шагов. Они были без сюртуков. Якубович тотчас
подвинулся к своему барьеру смелым шагом и дожидался выстрела Грибоедова.
Грибоедов подвинулся на два шага; они простояли одну минуту в сем положении.
Наконец Якубович, вышедши из терпения, выстрелил. ""Он метил в ногу, потому
что не хотел убить Грибоедова; но пуля попала ему в левую кисть руки
{Говорят, будто Якубович воскликнул: "По крайней мере, играть перестанешь!"
Грибоедов лишился одного пальца на руке, что не помешало ему по-прежнему
отлично играть на фортепианах. Н. Н. Муравьев был тоже пианист. (Примеч. П.
И. Бартенева.)}. Грибоедов приподнял окровавленную руку свою, показал ее нам
и навел пистолет на Якубовича. Он имел все право подвинуться к барьеру; но,
приметя, что Якубович метил ему в ногу, он не захотел воспользоваться
предстоящим ему преимуществом: он не подвинулся и выстрелил. Пуля пролетела
у Якубовича под самым затылком и ударилась в землю; она так близко
пролетела, что Якубович полагал себя раненым: он схватился за затылок,
посмотрел свою руку, однако крови не было. Грибоедов после сказал нам, что
он целился Якубовичу в голову и хотел убить его, но что это не было первое
его намерение, когда он на место стал. Когда все кончилось, мы подбежали к
раненому, который сказал: "О, sort injuste!" {О, несправедливая судьба!
(фр.)} Он не жаловался и не показывал вида, что он страдает. Я поскакал за
Миллером, его в колонии не было; я поехал в горы, увидел его вдали и
окликнул; он приехал к нам, перевязал слегка рану и уехал. Раненого положили
в бричку, и все отправились ко мне. Тот день Грибоедов провел у меня; рана
его неопасна была, и Миллер дал нам надежду, что он в короткое время
выздоровеет. Дабы скрыть поединок, мы условились сказать, что мы были на
охоте, что Грибоедов с лошади свалился и что лошадь наступила ему ногой на
руку. Якубович теперь бывает вместе с Грибоедовым, и по обращению их друг с
другом никто бы не подумал, что они стрелялись. Я думаю, что еще никогда не
было подобного поединка: совершенное хладнокровие во всех четырех нас, ни
одного неприятного слова между Якубовичем и Грибоедовым; напротив того, до
самой той минуты, как стали к барьеру, они разговаривали между собою, и
после того, когда секунданты их побежали за лекарем, Грибоедов Лежал на
руках у Якубовича.
|