Добро пожаловать!
Когда мы отобедали, подали кофе, Хмельницкий обратился к Грибоедову со
словами:
- Теперь, Александр Сергеевич, можно бы, кажется, начать чтение?
- Я не буду читать, пока этот господин будет здесь, - отвечал
Грибоедов, указывая на Федорова.
Федоров, видимо, переконфузился.
- Александр Сергеевич, - сказал он, - я, ей-ей, не думал вас обидеть.
- Да и не можете, я вам это уже говорил.
- Но видимо, что слова мои вам неприятны.
- Приятного в них, точно, ничего нет.
- Если вам неприятно, то я прямо прошу у вас извинения.
- Не нужно. А читать при вас я не буду.
- Так, стало быть, мне остается только уйти, чтобы не лишать других
удовольствия слышать ваше сочинение.
- И благоразумно сделаете.
Федоров ушел. Через час времени Грибоедов начал чтение. <...>
Сосницкий принял меня так просто, прямо и радушно, как я и выразить не
могу.
- Пожалуйста, приходите ко мне запросто обедать; у меня простой русский
стол, милости просим.
Разумеется, что я не отказался.
Я забыл вот что. Когда я проходил с хозяином ряд комнат (Сосницкий
живет по-барски, как немногие в Петербурге), мне в одной комнате бросился
прямо в глаза портрет М. С. Щепкина. "А, - подумал я, - это отлично хорошо
рекомендует хозяина, как человека: стало быть, тут нет соперничества, а
товарищество".
В среду - это будет 7 мая - пойду обедать к Сосницкому.
IX
Мнение автора о ценности записок по театру И. И. Сосницкого и М. С.
Щепкина. - "Липецкие воды". - Печатная война из-за них. - Стихи Грибоедова
по этому поводу. - Нападки М. Н. Загоскина на Грибоедова в "Северном
наблюдателе". - "Лубочный театр". - Отказ печатать эти стихи и 1000 списков
их. - Поездка автора к Сосницкому в Павловск 3 июня 1858 года. -
Хлебосольство Сосницкого. - <...>
Несчастная и продолжительная болезнь моя мне, по всему, очень много
напортила и напутала. Не успел я прочесть всего по Публичной библиотеке,
хотя это все было бы, может быть, просто уже роскошью. Но главное -
напортила и напутала она мне именно в отношении к Сосницкому, потому что мне
удалось видеть этого чрезвычайно замечательного человека только два раза -
при приезде да при отъезде моем. Сосницкий, как я очень справедливо написал
как-то жене, живая летопись не только русского театра, но в некоторой,
разумеется, степени и русского общества. Сколько поколений, сколько идей,
стремлений, верований, наклонностей общественных, сколько замечательных
людей прошло перед его глазами! Он и Щепкин - да это два сущие клада.
Говорят, что Щепкин написал записки, но хочет, чтобы они были изданы после
его смерти, а Сосницкий, верно, ничего не написал, потому что сам мне
признавался, что ленив до крайности... Притом же жизнь артиста, даже в нашей
смиренной верноподданнической России - жизнь по преимуществу свободная,
веселая, живая, решительно антипатичная всему, что отзывается пером,
терпеньем, кабинетным трудом.
|