Добро пожаловать!
Когда после свадьбы они уезжали в Персию, все, у кого только были
экипажи и верховые лошади, выехали их провожать, не помню только, до какого
места, так как меня не взяли. В последнем своем письме из Тавриза, где он
жил некоторое время с женой пред вечной разлукой и отъездом его одного в
Тегеран, он пишет матери: "Дашеньке нежнейший поцелуй. Как мы ее с женой
любим, пари держу, она и не подозревает о наших разговорах в Тавризе, все
про нее и про Катеньку, как-то найдем их, когда воротимся, за кого их
выдадут? Маленькие их кокетства в клубе, и т. д. и т. д." {6}.
Три месяца после этого письма он был убит. Про то, как привезли останки
Грибоедова в Тифлис, как его хоронили, я имею очень смутные воспоминания. Я
была больна в то время, но все же видела похоронную процессию издали, с
балкона нашего дома. Говорили тогда, что гроб его держали долго в карантине.
По приезде из Таврнза Нина Александровна поселилась со своими родными уже не
в каменном флигеле, а в городе. После того как нечаянно ей открыли правду,
она долго хворала. И на нашем доме до самого отъезда в мае 1830 года все как
будто тяготел траур. Приезжала раз Нина Александровна в Москву с сестрой
своей княгиней Е. А. Дадиан-Мингрельской на коронацию императора Александра
II {7}, но нам не суждено было свидеться, вскоре после этого она скончалась.
С княгиней же Екатериной Александровной Дадиани мы часто виделись
впоследствии в Петербурге, после того как она должна была уступить свои
владения России, были с ней в самых дружеских отношениях и в переписке до
самой ее смерти, последовавшей в Мингрельском замке Зукзыдак.
Мать моя сохранила 9 писем А. С. Грибоедова, которые я, кажется, в 1888
году отдала в Публичную библиотеку. Одно из этих писем 1824 года совершенно
незначительное, четыре 1827 года, когда он состоял при князе Паскевиче,
описывает военные действия, рвется на свободу и недоволен всем. Три письма
1828 года, когда он был уже назначен послом, но все же был при армии князя
Паскевича, тоже описывает военные действия и пишет много про свою невесту,
последнее из Тавриза, уже женатый, до смерти за три месяца.
Воспоминания эти я должна диктовать, так как зрение мое ослабло и
почерк неразборчив.
Удельная, 11 ноября 1901 г.
Г. А.
РАССКАЗ АМБАРЦУМА
Наш вазир-мухтар (полномочный посол) был очень добродушный и милостивый
человек, - сказал старецрассказчик, - хотя господин в высшей степени
раздражительного характера. В числе лиц, желающих вернуться на родину, были
и такие, которые сделались евнухами при дворе Фет-Али-шаха, и такие женщины,
которые поступили в шахский гарем. В числе этих последних была одна очень
красивая женщина, которая иногда, ночью, тайком приходила к вазир-мухтару в
дом, находящийся в квартале Дараваза-Шах-Абдул-Азим (этот дом и до сих пор
существует), и умоляла посла выслать ее на родину, в Тифлис.
|