Добро пожаловать!
С Жандром мы видались часто. Раз он говорит мне: "Когда Грибоедов
приехал в Петербург и в уме своем переделал свою комедию, он написал такие
ужасные брульены, что разобрать было невозможно. Видя, что гениальнейшее
создание чуть не гибнет, я у него выпросил его полулисты. Он их отдал с
совершенной беспечностью. У меня была под руками целая канцелярия: она
списала "Горе от ума" и обогатилась, потому что требовали множество списков.
Главный список, поправленный рукою самого Грибоедова, находится у меня. Вы
почерк его знаете, - сомнения не может быть никакого. Барон Корф просил у
меня мой экземпляр для императорской Публичной библиотеки, но я не дал,
потому что хочу, чтобы этот экземпляр сохранился в моем семействе".
Несколько раз говорили мы о князе Александре Одоевском. "Князь
Александр, - сказал мне Жандр, - после происшествия 14 декабря бежал, за ним
был послан Василий Перовский, человек чрезвычайно благородный; он видел в
Ораниенбауме следы его по снегу, когда тот побежал из дому в лес, но не
решился его преследовать. Впрочем, его схватили. И я был схвачен в пальто,
бобровой шапке (как давший свое платье князю Одоевскому); в таком виде я был
представлен императору, в пальто и в бобровой шапке. Государь спросил меня:
- Ты дал князю Одоевскому одежду?
- Я.
- Ты участвуешь в заговоре?
- Нет. Но я всех их знаю.
- Ступай.
После государь меня жаловал, и лент, и звезд было дано много, и нередко
я имел так называемое счастье представляться Николаю Павловичу и обедать у
него, особенно же часто в Петергофе, где я почти всегда живу летом, но
никогда государь не сказал со мной ни одного слова; я видел милости, но
видел и немилости, впрочем, мне все равно. Хоть мне дадут пятую, хоть шестую
звезду, все это вздор. Я служил честно - и умру честно".
Раз я сидел у Жандра особенно долго; старик разговорился.
- Я помню те времена, когда без портфелей ходили... старые времена, вы
их помнить не можете.
- Да в чем же бумаги-то носили? - спросил я.
- Да в бумагах же.
- А дождь, снег, ветер?
- Ну, так в платок завяжут или в салфетку завернут, а о таких
премудростях, как портфели, и слухом не слыхали, и видом не видали.
Я промолчал, потому что боялся, что отпущу глупость, вроде следующей:
"Да, подлинно доисторические времена", и тем напомню старику его
действительно преклонные лета, что не всегда бывает приятно. Жандр особенно
любил говорить о всем, что относится к 14 декабря. Видимо, что он всем этим
происшествиям сочувствует и судит о них, зная всю подноготную, как человек
умный и благородный, то есть осуждает их.
- А вот я вам расскажу, как развивались перед 14 декабря партия
аристократическая и партия либеральная. Всем известна история дуэли между
Черновым и Новосильцевым. До такой степени общество было настроено в смысле
идей демократических и революционных, что все было против аристократии,
которая, как плющ какой-нибудь около дерева, всегда и всюду вилась около
престолов.
|