Добро пожаловать!
Мы скоро расстались, с меньшей холодностью, правда, Во без всяких
приветов и приглашений.
- Каков? - спросил меня с торжествующим видом приятель мой.
- Умный человек - и до сих пор только я не вижу в нем ничего
чрезвычайного. Конечно, он держался более в оборонительном положении, и ему
смешно было бы расстегнуться на первый случай и выставить напоказ все свои
достоинства; по крайней мере, я не нахожу причины Переменять своего мнения.
Ум и сердце, человек и автор - не все равно!
Я думал так и ошибался. Дальнейшие опыты и думы, более глубокие,
убедили меня, что истинно умный человек - наверно человек добрый, и что
произведения автора есть отпечаток его души. Маска, приемлемая на себя
сочинителем, обманывает только сначала; век нельзя притворяться. Одна мысль,
одно слово изменяет самому хитрому лицемеру, умей только схватить его.
Вскоре после ужасного наводнения в Петербурге Ф. В. Булгарин, у
которого сидел я, дал мне прочесть несколько отрывков из грибоедовской
комедии "Горе от ума". Я уже не раз слышал о ней; но изувеченные изустными
преданиями стихи не подали мне о ней никакого ясного понятия.
Я проглотил эти отрывки; я трижды перечитал их. Вольность русского
разговорного языка, пронзительное остроумие, оригинальность характеров и это
благородное негодование ко всему низкому, эта гордая смелость в лице Чацкого
проникла в меня до глубины души. "Нет, - сказал я самому себе, - тот, кто
написал эти строки, не может и не мог быть иначе, как самое благородное
существо". Взял шляпу и поскакал к Грибоедову.
- Дома ли?
- У себя-с.
Вхожу в кабинет его. Он был одет не по-домашнему, кажется, нуда-то
собирался.
- Александр Сергеевич, я приехал просить вашего знакомства. Я бы давно
это сделал, если б не был предубежден против вас... Все наветы, однако ж,
упали пред немногими стихами вашей комедии. Сердце, которое диктовало их, не
могло быть тускло и холодно.
Я подал руку, и он, дружески сжимая ее, сказал:
- Очень рад вам, очень рад! Так должны знакомиться люди, которые поняли
друг друга. В ответ на искренность вашу заплачу тоже признанием... не все
мои друзья были вашими; притом и холодность ваша при первой встрече,
какая-то осторожность в речах отбили у меня охоту быть с вами покороче.
После меня разуверили в этом, и теперь объяснилось остальное. Очень рад, что
я ошибся.
После нескольких слов о потопе, который проник и в его квартиру, я
встал.
- Вы собираетесь куда-то ехать, Александр Сергеевич, не задерживаю вас.
- Признаться, хотел было ехать на обед; но, пожалуйста, останьтесь и
будьте уверены, что для меня приятнее потолковать о словесности, чем скучать
за столом.
Вы, верно, уже обедали (было около пяти часов), а мне нередко случается
позабывать за книгою обед и ужин.
- По несчастью, я не книга, Александр Сергеич, - сказал я, шутя.
|