Добро пожаловать!
Знаете ли, Андрей Андреевич, что она представляется мне каким-то
скоро пронесшимся, но блестящим метеором в судьбе моего дяди, чем-то
чрезвычайно поэтическим и невыразимо грациозным.
Тут Жандр посмотрел на меня не без удивления: я говорил очень серьезно.
- Да откуда, - начал он наконец, - знаете вы, что Телешева была
хорошенькая?
- Прехорошенькая, хоть она и насолила мне.
- Это еще что такое?
- У меня есть ее портрет в "Русской Талии", драматическом альманахе
Булгарина {27}. Это библиографическая редкость. Теперь нужно вам сказать,
как насолила мне Телешева. Я собирал, всеми правдами и неправдами, с
большими расходами, все сочинения дяди, рассеянные там и сям по разным
альманахам и журналам. Все это было, разумеется, до полного, то есть
неполного собрания его сочинений Смирдина. Прихожу я раз - это было в
Москве,; летом 1852 года, - на знаменитый Толкучий рынок к какому-то
букинисту. "Нет ли у вас, батюшка, какого-нибудь старья; я человек
заезжий... скучно, читать нечего. Не задорожитесь, - куплю охотно. Нет ли у
вас, например,; альманахов? Прежде они на русскую землю дождем сыпались". -
"Есть", - говорит и выкинул их мне целый ворох. Перебираю... "Русская
Талия". Этого-то нам и нужно. Я отобрал штуки три-четыре да и купил по 25
коп. сер. за штуку. Тут, как изволите видеть, я надул букиниста, но зато
после букинист гораздо жесточе надул меня. Я хотел поддеть его точно на
такой же крючок с "Сыном отечества" за 1825 год, в котором, как вам
известно, помещены стихи Грибоедова - Телешевой. Рыбак рыбака видит в плесе
издалека: букинист, должно быть, заметил мою физиономию и не без основания
заключил, что я, должно быть, из книжных авантюристов. Спрашиваю "Сын
отечества" за 1825 год. "Здесь, - говорит, - нет, а надо порыться в
палатке". Мы пошли в палатку. Я не знаю, знаете ли вы, ваше
превосходительство, что такое книжные палатки в Москве на Толкучем рынке?
Они над самыми рядами толкуна, наверху, под самой, заметьте, железной
крышей, под которой ничего не подложено, что хотя бы несколько умеряло
невыносимый зной от нее в летний день, - ни дранки, ни тесу, - а день, в
который я попал под эту крышу, в Душную палатку, в которой злодей букинист,
перебрасывая связки книг, поднял еще пыль страшную, был светлый июльский и
время только что за полдень. Что вам сказать? пробыл в этой палатке битых 2
часа и решительно начинал думать, что обратился в Сильвио Пеллико. "Нашел",
- раздался наконец голос букиниста. Ну, думаю, - слава богу. Смотрю, - точно
1825 год; вот стихи Телешевой. "Что вам, любезнейший, за это?". - "Десять
целковых". - "Вы шутите?" - "Нисколько". Я туда и сюда, хотел было его
"душеспасительным словом", как говорит Плюшкин, пронять... Куда тебе! сладу
никакого: уперся, злодей, да и только. Подумал-подумал, вынул деньги и
отдал.
|