Добро пожаловать!
Я не мог дознаться в точности о сущности споров, возникших по поводу
договора. Говорили, будто шах возражал против некоторых статей, показавшихся
ему слишком стеснительными, и будто Грибоедов заявил, что не может ни
изменить, ни смягчить их. Впрочем, обязательства, вытекавшие из этого
договора, тяжкие ли, нет ли, были подвергнуты самому тщательному
рассмотрению, утверждены той и другой стороной и стали непреложными.
Произошло несколько довольно серьезных столкновений между
представителями населения и слугами посланника; прислуга одного важного
персиянина избила слугу посольства, по имени Александр, любимца и молочного
брата Грибоедова; она спаслась от ожидавшего ее заслуженного наказания
бегством из города. В другой раз на базаре разбили бутылку с водкой,
принадлежавшую одному казаку, может быть и случайно, однако возможно, что п
умышленно, так как все жаловались на поведение посольской прислуги. Виновник
был схвачен и строго наказан местной полицией.
По приказанию Мирзы-Абул-Гассан-хана выдача продовольствия посольству
происходила каждое утро, но с прибытием в столицу порции были уменьшены
наполовину против того, что отпускалось во время пути.
В первые дни у русского министра армян не было видно; действительно,
ферраши не допускали их, но мало-помалу распоряжения, данные на этот счет,
стали обходить. Сперва дозволили свидание друзьям Мирзы-Нарримана, дотом
Рустем-бега, и, наконец, разрешение было дано для всех и распространилось
даже на грузинских купцов, проживавших в караван-сарае.
Дадаш-бег был послан из Тавриза в порт Энзели для наблюдения за
доставкой подарков, предназначенных шаху императором. Им надлежало прибыть
ранее посольства, но они, не знаю почему, были задержаны некоторое время в
Астрахани. Я узнал позднее, что судно, на котором они находились, появилось
в Ленкорани и, по неизвестным мне причинам, зашло в небольшую гавань
Сарри-Пучтах. Замедление в прибытии этого драгоценного груза было, конечно,
весьма неприятно; он произвел бы самое благоприятное впечатление на шаха и
его министров и отвлек бы их внимание от некоторых мелочей, ибо ничто не
доставляет моим соотечественникам такого удовольствия, как подарок,
независимо от его ценности.
Так как страстным желанием Грибоедова было возвратиться к своей семье в
Тавриз, то между ним и министрами шаха было решено, что он покинет столицу в
самом скором времени и что он оставит тан своего первого секретаря Мальцева
и переводчика Мирзу-Нарримана, на которых и будет возложена передача
подарков. Однако мне как-то не верилось, чтобы Грибоедов не привез с собой
на всякий случай каких-нибудь безделиц для подарков; и точно, я вскоре
узнал, что он поднес шаху двадцать пять монет из платины, а также пятнадцать
Аммину, десять - МирзеМогаммед-Али-хану и пять - Мирзе-Абул-Гассан-хану.
Прошло только три недели с момента нашего приезда в Тегеран, а взаимное
расположение изменилось уже настолько, что Мирза-Нарриман сказал мне
однажды:
- Какая перемена! Какая холодность! Надо ехать...
|