Добро пожаловать!
Все так и сделалось, комедия была разыграна
превосходно. Ничего не нашли, курьер взял Грибоедова и поскакал.
- Извините, Андрей Андреевич, что я перебью вашу речь рассказом об
одной подробности, которая относится именно к этой минуте и которую я слышал
от Степана Никитича. Она только прибавляет к доказательствам того, что и вы
хотите доказать, то есть как все любили Грибоедова. Когда Ермолов сдал его с
рук на руки курьеру, то сослуживцы Грибоедова обратились к этому курьеру со
следующим, как говорится, "наказом", что если он не довезет Грибоедова до
Петербурга цела и сохранна, то пусть уж никогда ни с одним из них не
встречается, ибо сие может быть ему вредно.
- Это очень вероятно. Продолжаю мой рассказ. С Грибоедовым были не все
его бумаги, но значительная часть их находилась в крепости Грозной. Ермолов
должен был дать предписание коменданту захватить эти бумаги, запечатать и
передать пакет курьеру. Все было исполнено. Курьер, Грибоедов и пакет
благополучно прибыли в Петербург в Главный штаб {17}. Слух об аресте
Грибоедова распространился... Через несколько дней после этого ко мне
является один, вовсе мне до того времени не знакомый человек, некто Михаил
Семенович Алексеев {18}, черниговский дворянин, приносит мне поклон от
Грибоедова, с которым сидел вместе в Главном штабе, и пакет бумаг,
приехавших из Грозной. Как же все это случилось? Грибоедов, когда его
привезли, успел какими-то судьбами сейчас же познакомиться с Алексеевым,
который сказал ему, что его в самом скором времени выпустят, потому что он
взят по ошибке, вместо родного брата своего, екатеринославльского
губернского предводителя. Грибоедов воспользовался этим обстоятельством
отлично: в пять минут очаровал Алексеева совершенно, передал ему пакет,
сказал мой адпес и просил доставить этот пакет ко мне. Алексеев все исполнил
свято.
- Еще раз виноват, Андрей Андреевич. Вы мне позволите пополнить ваш
рассказ?
- Сделайте милость. Иное я мог забыть, а другое могу и не знать.
- Вот, со слов Степана Никитича, обстоятельство, которое вполне
поясняет, каким образом пакет, бывший у курьера и уже составлявший, таким
образом, казенную собственность, мог вдруг очутиться в руках самого
Грибоедова. Курьер сдал и самого Грибоедова, и пакет караульному офицеру.
Этот офицер был некто Сенявин {19} - сын знаменитого адмирала, - честный,
благородный, славный малый. Принявши пакет, он положил его на стол,
вероятно, в караульной комнате, в которой на ту пору мог находиться и
Алексеев, как человек, уже свободный от всякого подозрения. Сенявин не мог
не видеть, как Грибоедов подошел к столу, преспокойно взял пакет, как будто
дело сделал, и отошел прочь. Он не сказал ни слова: так сильно было имя
Грибоедова и участие к нему.
- И должно быть так. Повторяю вам, что я мог кое-что и забыть, по если
вам рассказывал Степан Никитич, так сомнения никакого быть не может.
|