Добро пожаловать!
Полевым) по саду... а они уж и пишут", - сказал он насмешливо. Портрет,
приложенный при издании Полевого, списан, по словам; Булгарнна, с портрета,
находящегося у Марии Сергеевны Дурново, а этот последний с портрета,
находящегося у Булгарина {14}
III
28 апреля 1858 г.
Первое знакомство с Жандром. - Внешний вид сенатора. - "Притворная
неверность". - Впечатление на публику от ареста Грибоедова. - Жандр о ночных
визитах к нему арестованного Грибоедова. - Новые подробности ареста. -
Участие А. П. Ермолова. - Похищение пакета с бумагами Грибоедова через М. С.
Алексеева. - Участие караульного офицера. - Содержание бумаг. - Прогулки
днем по Петербургу арестованного Грибоедова. - Участие Ивановского. - Обход
заключенных в Главном штабе генералом Потаповым. - Грибоедов со штыком
часового у Жандра. - Объяснение дружбы Грибоедова с Булгариным. - Новые
подробности смерти Грибоедова. - Слова Грибоедова при назначении
посланником. - Последние проводы его из Петербурга. - Эпиграмма на М.
Дмитриева. - Совет Жандра познакомиться с И. И. Сосницким, и П. А.
Каратыгиным. - Об увлечении Грибоедова Телешевой. - Покупка автором "Русской
Талии" и "Сына отечества" за 1825 год. - Болезнь Смирнова.
28 апреля, часов около 10 утра, я в первый раз позвонил у двери
сенатора Андрея Андреевича Жандра, вслед за тем отдал отворившему мне
человеку, для передачи сенатору, рекомендательное о мне письмо Степана Ники-
тича Бегичева и не более полуторы минут ждал приема: боковая из швейцарской
дверь отворилась... "Пожалуйте". Я вошел в кабинет. Очень понятно, почему я
был принят так скоро: в письме Степана Никитича, которое было доставлено мне
стариком несколько месяцев тому назад незапечатанное, находилось
благодетельное для меня выражение, отворявшее мне все двери: "Родственник
Грибоедова", и, кроме того, следующие, очень мне памятные строки: "Я знаю
Смирнова давно и даже позволил ему снять копии со всей переписки со мной
Грибоедова. Сообщишь ли ты ему что-нибудь или нет - твоя воля, но за
честность его побуждений и характера я вполне ручаюсь". Бегичев подобных
слов не напишет даром.
У самых дверей кабинета меня встретил высокий, очень высокий, сухой,
как скелет, старик, одетый в узенькое темно-коричневого цвета пальто,
которое только увеличивало или, по крайней мере, выказывало всю его худобу.
Голова у этого старика редькой, корнем вверх, лицо все в морщинах, маленькие
серые глаза смотрят умно и серьезно, и вся фигура была бы строгая и
серьезная, если бы ее не смягчала ласковая, добрая улыбка.
Я отрекомендовался. Жандр дружески протянул мне руку, усадил меня в
громадные, старофасонные, может быть, настоящие "вольтеровские" кресла и
начал читать письмо.
- Давно ли видели вы Степана Никитича? - обратился он ко мне с
вопросом, окончивши чтение.
|