Добро пожаловать!
Комната
была наполнена ходжами, которые ругали Мирзу-Якуба и плевали ему в лицо.
"Точно, я виноват, - говорил Мирза-Якуб Манучехр-хану, - виноват, что первый
отхожу от шаха; но ты сам скоро за мною последуешь". Таким образом, в этот
раз, кроме ругательства, ничего не последовало. Шаху угодно было, чтобы
духовный суд разобрал дело; посланник на это согласился и отправил меня,
чтобы я протестовал в случае противузаконного решения. С Мирзой-Якубом и
переводчиком приехал я в дом шаро (духовного суда) и объявил Манучехр-хану,
что буде кто-либо позволит себе по-прежнему какое-нибудь ругательство в моем
присутствии, то я этого не стерплю, кончу переговоры, уводу с собой
Мирзу-Якуба и они более его никогда не увидят; что я, со своей стороны,
ручаюсь ему, что Мирза-Якуб также не скажет никому обидного слова.
"Мирза-Якуб должен казначею шахскому несколько тысяч туманов, - сказал мне
Манучехр-хан. - Неужели теперь эти деньги должны пропасть?" Я отвечал ему,
что Мирза-Якуб объявил посланнику, что он никому не должен здесь гроша и
что, следовательно, должно представить законные документы, и буде есть
действительные векселя, то есть засвидетельствованные в свое время у хакима,
он принужден будет удовлетворить Зураб-хана. "Таких документов нет, но есть
расписки, свидетели". - "На основании трактата, - сказал я, - известно
вашему высокостепенству, что такие расписки и словесные показания, буде сам
должник не признает их справедливыми, в денежных делах не имеют никакой силы
{5}; точно, Мирза-Якуб получал деньги от Зураб-хана, но он был казначеем в
эндеруне и имел от шаха различные поручения, на каковые и издерживал
получаемые деньги. Он говорит, что может это доказать имевшимися в его доме
бумагами и расписками; но ваше высокостепенство послали людей своих, которые
силою проникли в его дом, когда он уже находился под покровительством нашей
миссии, которые унесли вещи, увели катеров и лошадей его, а может быть, и
выкрали означенные бумаги; вам следовало описать вещи и бумаги в присутствии
русского чиновника, а не насильственно и самовольно захватить все, что
попало, и, следовательно, вся ответственность за нарушение прав русского
подданного падает на вас; каким образом суд может приступить к справедливому
решению, когда Зураб-хан имеет при себе документы, между тем как бумаги
Мирзы-Якуба у него отобраны и, может быть, уже уничтожены". - "Хорошо, -
сказал Манучехр-хан, - но в трактате вовсе нет того, что вы говорите". В
ответ ему я приказал переводчику прочесть некоторые отмеченные мною статьи
коммерческой конвенции, и все присутствовавшие по выслушании оных
остолбенели от удивления. "Если так, - сказал Манучехр-хан, - то духовного
суда по этому делу быть не может; пусть все останется как есть".
На другой день посланник был у шаха и согласился на предложение его
высочества разобрать дело Мирзы-Якуба с муэтемедом {Собственно
муэтемед-аддоулэ, т.
|