Добро пожаловать!
Пьяные, прикатили в дом к Завадовскому Якубович с
Шереметевым, завязалась ссора, и дело дошло до картели. Завадовский и
Шереметев должны были стреляться. На место дуэли вместе с Завадовским
поехали Грибоедов, Ион и еще кое-кто. Барьер был на 12 шагах. Первый стрелял
Шереметев и слегка оцарапал Завадовского: пуля пробила борт сюртука около
мышки. По вечным правилам дуэли Шереметеву должно было приблизиться к дулу
противника еще на пять шагов. Он подошел. Тогда многие стали довольно громко
просить Завадовского, чтобы он пощадил жизнь Шереметеву. "Я буду стрелять в
ногу", - сказал Завадовский. "Ты должен убить меня, или я рано или поздно
убью тебя", - сказал ему Шереметев, слышавший эти переговоры. "Chargez mes
pistolels" {Зарядите мои пистолеты (фр.).}, - прибавил он, обращаясь к
своему секунданту. Завадовскому оставалось только честно стрелять по
Шереметеву. Он выстрелил, пуля пробила бок и прошла через живот, только не
навылет, а остановилась в другом боку. Шереметев навзничь упал на снег и
стал нырять по снегу, как рыба. Видеть его было жалко. Но к этой печальной
сцене примешалась черта самая комическая. Из числа присутствовавших при
дуэли был Каверин, красавец, пьяница, шалун и такой сорвиголова и бретер,
каких мало. Он служил когда-то адъютантом у Бенигсена и проказил в Гамбурге
до того, что был целом городу и околотку известен под именем "красного
гусара". Бенигсен должен был после спровадить эту удалую голову, потому что
от нее никому житья не было. Когда Шереметев упал и стал в конвульсиях
нырять по снегу Каверин подошел и сказал ему прехладнокровно: "Вот те,
Васька, и редька!" Пуля легко была вынута тут же припасенным медиком.
Якубович взял эту пулю и, положив ее в карман, сказал Завадовскому: "Это
тебе". Шереметев прожил после дуэли немного более суток. Он непременно хотел
видеть Грибоедова, и когда тот приехал к нему, То Шереметев просил у него
прощения и помирился с ним. Отец Шереметева, зная распутную жизнь сына,
объяснил государю, что ожидал своему сыну подобного конца, и просил простить
всех участвовавших в этом деле. Государь простил всех, но поджога Якубович
был сослан на Кавказ. Еще до отъезда он в разговорах с другими грозил, что
Грибоедову эта шутка не пройдет даром. Судьба велела Грибоедову встретиться
с Якубовичем на самом, так сказать, нервом шагу в Тифлисе, потому что очень
скоро после этого дела Грибоедов был там, отправясь на службу. Только что он
приехал в Тифлис и вошел в какую-то ресторацию, как чуть ли не на лестнице
встретился с Якубовичем. Грибоедов сказал ему, что слышал об его угрозах, и
просил разделки. Они стрелялись. Якубович был легко ранен. Грибоедову пуля
пробила ладонь левой руки близ мизинца. После, чтобы играть на фортепиано,
он должен был заказать себе особую аппликатуру.
Причина ужасной, мученической смерти Грибоедова все еще остается
непроницаемой тайной.
|