Добро пожаловать!
Я узнал от Мазаровича, что хотя и нельзя было ожидать приданого (потому
что все имение, оставленное ей и брату ее покойным отцом, было запутано,
по-видимому, беспечностью опекуна князя Чавчавадзе и неумеренностью мачехи
ее), но долгов она не имела, и сего мне было достаточно, ибо я не искал
богатства, а искал жены. О состоянии мачехи я также узнал, что оно было в
самом расстроенном положении, что она была вся в долгах, но что долги сии
нисколько не падали на сирот. Насчет шумного круга, посещавшего дом ее,
Мазарович уверял меня, что с появлением моим он весь разойдется, и сей
последний предмет один только мог меня затруднять. Впрочем, дабы иметь
лучшие сведения, я обратился к Грибоедову, коему состояние дел ее было
известно. Он достал мне какую-то таблицу, по коей видно было, что долги
старухи простирались сверх 30 000 руб., что имение падчерицы ее хотя и
полагалось налицо, но что оно было все почти издержано старухою. Оно
состояло из дома и сада, которые были заложены и сверх того разыгрывались в
лотерею уже 7 лет в 80 000 руб.; деньги, за билеты вырученные, более 40 000
руб., были издержаны; выхлопотанные Алексеем Петровичем в пользу вдовы сей
от государя 20 000 руб. были им удержаны в пользу сирот и отданы в Приказ
общественного призрения, но опекуном взяты. Он по ним обещался платить
проценты в пользу сирот, но не делал сего, и проценты добывались старухою,
продававшею вновь билеты и записывавшею их на приход в капитал, коего таким
образом собралось 44 000. Но между тем опекун был ей порукой в займе у
другого лица денег. Довольно ясно было видно, что ни дома, ни имения сего
более не существовало, но меня сие не беспокоило. Кроме того, имелся еще дом
и пять дворов крестьян, которые давали небольшой доход и коим пользовалась
старуха; но и сие не могло остановить меня. Касательно сношений моих со
старухою Грибоедов уверял меня, что он на моем месте всячески старался бы
удалить ее в Россию после свадьбы, в чем он был совершенно справедлив. Он
сам был весьма рад намерению моему и всячески старался склонить меня в деле,
в коем не нужно мне было посторонних советов, почему я и не просил его
дальнейшего участия. Но тут же, при объяснениях, сознался я ему, что Нина
Чавчавадзе мне более нравилась, а он сознался, что был неравнодушен к
Ахвердовой, но не помышлял о женитьбе, потому что не имел состояния.
Я не имел с Грибоедовым никогда дружбы; причины сему были разные.
Поединок, который он имел с Якубовичем в 1818 году, на коем я был свидетелем
со стороны последнего, склонность сего человека к злословию и неуместным
шуткам, иногда даже оскорбительным, самонадеянность и известные мне прежние
поступки его совершенно отклонили меня от него, и в сем случае, хотя
доверенность, мною ему сделанная, сближала меня с ним некоторым образом, но
не склонила меня к нему с лучшим душевным расположением, и я до сих пор
остался об нем мыслей весьма невыгодных насчет его нравственности и нрава.
|